Переэкзаменовка - Страница 92

- Не трынди! Им специально красный свет включают, чтобы кровь черной казалась, и вообще видно друг друга было плохо. Тогда цыплята не дерутся почти. А так, да. Забивают клювами, как не фиг делать.

- Сильные слабых?

- Естественно!

- А что бывает, если в один загон отсадить только сильных, а в другом оставить только слабых?

- Бьются ещё пуще, каждый с каждым. Раз явного признака превосходства нет, только драка остается. А клювик слабый, а силенок мало и сразу свалить соперника мочи нет, вот и тюкают... часами. До смерти... - Черт! Опять намекаешь, что силком дарить всем людям равноправие для них самих вредно? Тогда как?

- Тогда как у нас. Если каждый может прибить каждого, легко и без напряга, драки прекращаются. И вражды нет... Вообще... Как у кашалотов, - взбодрилась, хихикнула. - Оружие и связь, "два в одном".

- Не вижу логики...

- Смотри! Известен факт: чем лучше зверь вооружен, тем строже у него внутривидовая мораль. Ну и наоборот. Человек, как тварь божья, - хмыкает, - имеет слабую совесть. Ни когтей, ни клыков, ни копыт с рогами. Сущая обезьяна шкодливая, вот... И что? Можно ему нравственность того... подкрепить. Протезом.

- Пистолетом? - кивает. Хе, "совесть с самовзводом"... То-то офицерьё, а особенно, отставники, как заходит разговор о легализации короткоствола для нас, для русских, немедленно впадают в приступ буйного помешательства... Ажно криком давятся от искреннего негодования. Знают, получается! Помнят! Гы-гы...

- У китов этих, кашалотов, интересно устроено. Смотрят на мир через прицел ультразвуковой пушки. Даже совсем маленькие. Самые мирные и незлобливые звери на свете. Самые страшные морские хищники. Естественных врагов нет вообще. Внутривидовой борьбы тоже. И ничего, живут... А вот человек, - мнется, - самый страшный сухопутный хищник, но природного оружия нет... Потому и маемся. На подпорочках...

- То есть у меня теперь через ваши тренировки с пальбой ожидается внутренний раздрай?

- Не-а! У людей, которые тебя раньше знали, будут с тобой проблемы. Самому изнутри не заметно как поменялся, а обратно уже ходу нет... и очень глаза режет. Враги есть? - ну и вопрос! Пожимаю плечами...

- Ты как бабка старая рассуждаешь! Откуда знаешь такое?

- Чужое знание, ваше... - вдруг потягивается сонно. - Дима, давай завтра, а то я тебе такого расскажу, что не уснешь. Под тебя же подстраиваюсь! От сознания своей силы гордость рождается. Не прощают её...

Девице определенно в кино играть. Сейчас изображает скорбь мировую и печаль. То ли свою историю вспоминает, то ли мою судьбу прорицает. А всего вернее, выпендривается. Тоже мне, роковая загадка...

- Внятнее пояснить можешь? Чтобы заснул, а не головоломками мучился, - в ответ пожимает плечами.

- Ну, например, ты больше не сможешь что-то просить, вообще ничего, даже милостыню. В принципе!

- Ерунда. Сколько ветеранов-инвалидов сразу после войны милостыню просили! Сталин для них даже специальный концлагерь организовал. Чтобы глаза не мозолили... - та-а-ак, кажется, я сболтнул лишнее...

- Сам придумал или набрехали? - куда и сонная нега девалась! Ноги на ширине плеч, руки в боки, из глаз искры. Тон такой, что чувствую, за утвердительный ответ можно схлопотать... Взбодрилась!

- По телевизору передача была, несколько раз повторяли. И в газетах...

- А-а-а! – успокоилась. - Телевизором вам знатно головы морочат! Сами не понимаете, что он за дрянь.

- Тогда, что неправда? Специальный лагерь для фронтовиков-инвалидов или, что они нищенствовали?

- Ложь то, что они были фронтовики! Человек, который сам стрелял-убивал, в атаки ходил и страх на войне оставил, милостыню просить не может. Никогда! Он скорее с голоду подохнет! – смягчилась. - Это как раз то, что я тебе говорила. Словами доказать нельзя. Только самому, из души почувствовать. Лично. Или, тоже лично, по соседям и родне заметить, которые ярко другими, навечно гордыми с войны пришли...

- Аня, лагерь-то специальный точно был. И нищие были, причем, именно те, кто без рук и без ног по поездам и базарам, на форме военными орденами звеня, Христа ради кусок хлеба просили, - ага, съела?

- Дим, а ты бы головой подумал, зачем специальный лагерь понадобился именно для этих инвалидов? Почему все остальные увечные сидели по обычным кутузкам? - зло это у неё выговорилось, с подвохом.

- Мало ли... Подлость свою диктатор от людей прятал. Калеки за него жизнь отдавали, он их... Чего?

- Глупость ляпнул! Веришь тому? - елки! Ощерилась, вот-вот укусит!

- Аня, ты что, сталинистка? - осеклась, удивленно моргает глазищами. - Ой, я забыл, что вы не наши...

- Это ты глупый, - уперлась руками в стол. - Ваш Сталин добрый. Он жадных дураков от смерти спас! За ношение чужих боевых наград во все времена насмерть убивали. В тюрьме и подавно. Нельзя их было в общие лагеря сажать. Но и на воле их оставить было нельзя, фронтовики-то домой возвращались. Их сами поубивали бы... наверное... К моменту организации того лагеря, думаю, вовсю начали. Если кто настоящий фронтовик, то фальшивого он сразу узнает. Озвереет! Ветеран на паперти - абсурд. Оттого и спохватились.

- Хочешь сказать, нищие тупили, что со смертью играют? Раз не воевали? Мало ли где человек может травму получить... Гм... Вроде наших ряженых "чеченцев" на вокзалах получается...

- Ну да, - воодушевилась. - О чем толкую! Штатским эффект объяснять попусту - не врубаются... Пока ваши мужики на фронте дрались, в тылу этим "инвалидам войны" подавали хорошо... последнее. Кто знал? Им тыловики верили. У вас-то войны редко... Это здесь постоянно стрельба или набеги. Четко знают, чем воин, крови хлебнувший, от мирного пейзанина отличается. Хотя, вот ты же через руки уже чуть понял? - прислушался к своим ощущениям... Черт его знает? Замнем... Собственно, я в нищие никогда и не рвался...